Ad cogitandum et agendum homo natus est

Расследование фон Фейербаха

Мемуар о Каспаре Хаузере

Стефания Богарне, великая герцогиня Баденская. Предполагаемая мать Каспара

Книга фон Фейербаха о Каспаре Хаузере была направлена в качестве подарка вдовствующей королеве Каролине Баварской 27 января 1832 года. Приложенное к ней письмо отмечало, что история найдёныша во многом напоминает историю другого известного узника — Железной маски, и слишком многое позволяет подозревать, что он был по рождению сыном короля. Расследование этого вопроса было проведено фон Фейербахом, профессиональным криминалистом и судьёй, в частном порядке. Королева настаивала на том, чтобы ей были направлены результаты, что и было сделано в феврале того же года. Пакет документов под общим названием «Мемуар о Каспаре Хаузере» был доставлен полицейским лейтенантом Хикелем, бывшим опекуном Каспара в Ансбахе. Содержание этого документа затем долгое время сохранялось в секрете, и лишь через 19 лет после смерти отца философ Людвиг фон Фейербах впервые предал его гласности. Издание было возобновлено в 1859, 1889 и, наконец, 1892 годах, причём брошюра выходила без имени издателя. Однако это его не спасло — полиция обязала издателя остановить продажу. Покров секретности был окончательно снят, когда вопрос потерял политическое значение.

1. Начиная расследование, фон Фейербах отталкивался от допущения, что рассказ Каспара о своём многолетнем заключении был без сомнения правдив. Из этого должен был с несомненностью следовать вывод, что его отец и мать, кто бы они ни были, состояли в законном браке. Действительно, для того чтобы избавиться от плода незаконной связи, не стоило применять столь сложную тактику. Богатые и знатные родители с давних пор отдавали подобных детей на воспитание, а беднякам было проще подкинуть или убить младенца. Кроме того, незаконнорождённый, не имевший права ни на деньги, ни на титул, не был опасен, и тем более становилось непонятным, ради чего нужно было на много лет запирать мальчика в подобие тюрьмы и уж тем более прятаться, чтобы он не видел, кто приносит ему пищу.
2. Преступник или преступники были людьми весьма высокого ранга. Покушение на его жизнь в доме Даумера было проведено совершенно открыто, средь бела дня, нападавших видело несколько человек. Но в то же время трёхлетнее расследование этого покушения, к которому были привлечены лучшие полицейские силы всего Германского Союза, а также полиция других стран, ничего не дало. Улики как будто растворились в воздухе. Огромное вознаграждение в тысячу флоринов для любого, кто мог бы навести полицию на след преступников, не было никем востребовано. Подобное можно было объяснить только тем, что в сокрытии его были заинтересованы люди очень высокого ранга, способные с помощью угроз или подкупа заставить свидетелей замолчать и подкупить нечистых на руку полицейских чинов, чтобы улики исчезли без следа.
3. Отсюда представляется несомненным, что персона Каспара Хаузера была средоточием интересов очень влиятельных личностей, а его жизнь или смерть имела серьёзное политическое значение. По законам Баварии той эпохи пойманному убийце грозил бы эшафот. Кто и ради чего стал бы рисковать головой ради того, чтобы разделаться с ребёнком, которого содержали из милости? Отсюда, по мнению фон Фейербаха, с несомненностью следовал вывод, что на карту была поставлена жизнь, смерть или политическое влияние личностей столь высокого положения, что мальчика нужно было убрать с дороги любой ценой.
4. Вряд ли преступник или преступники могли руководствоваться соображениями ненависти или мести новорождённому младенцу. Скорее всего, речь шла именно о личной выгоде. Каспара следовало убрать с дороги, чтобы некто другой смог занять его место и пользоваться властью и богатством, по праву принадлежавшим жертве. В таком случае несомненным становился и мотив убийства — некто желал и далее пользоваться незаконно присвоенными правами.
5. Каспар несомненно принадлежал к очень высокопоставленной семье, скорее всего — королевской. Об этом, по мнению фон Фейербаха, свидетельствовал один из снов мальчика, о котором он рассказал в августе 1828 года, в бытность свою гостем Фридриха Даумера. Стоит также заметить, что в то время Каспар ещё не умел отличать сон от реальности и мог легко спутать со сном воспоминания раннего детства. В пересказе самого Каспара этот знаменательный сон звучал следующим образом:        
   "15 августа 1828 года мне приснилось, что я будто бы находился в большом-пребольшом доме, а в этом доме я спал в совсем маленькой кроватке. Я встал, и какая-то женщина меня одела. Когда с одеванием было покончено, она провела меня через другую комнату, также большую. Там я увидел очень красивый комод, кресла и диван. Потом она провела меня через другую большую комнату, где я увидел кофейные чашки, блюда и тарелки, похоже, серебряные. После этой комнаты она меня провела через другую комнату, больше этих двух, где стояло множество книг в искусно сделанных переплётах. После этой комнаты она вместе со мной прошла по длинной галерее и спустилась по лестнице. А потом мы вместе шли ещё по одной длинной галерее, но уже у внешней стороны здания. На стенах висели портреты. Галерея была сводчатой, и из неё видно было двор. Прежде чем галерея закончилась, женщина подвела меня к фонтану с водой во дворе. Фонтан мне очень понравился. Потом она со мной вернулась к крыльцу, с которого мы спустились, чтобы пойти посмотреть фонтан. Потом тем же путём мы вернулись в сводчатую галерею, и далее на пути была лестница. Когда мы подошли к этой лестнице, я увидел статую, изображавшую мужчину в кавалерийском мундире. В левой руке у него была шпага, рукоятка которой была сделана в форме львиной головы. Это была статуя в полный рост, и стояла на столбике лестницы. Я несколько минут её рассматривал, потом эта женщина заставила меня подняться по лестнице и пройти ещё по одной длинной галерее и дальше потянула дверь, чтобы я вошёл. Дверь была заперта, она постучала, но никто не открыл. Тогда она вместе со мной быстро пошла к другой двери и попыталась её открыть. В этот момент я проснулся."
   

Предполагаемый отец Каспара — великий герцог Баденский Карл

Фон Фейербах заметил, что «большой-пребольшой дом» был скорее всего дворцом, который ребёнок запомнил столь цепко, что по его воспоминаниям можно было изобразить план здания. Комната с посудой могла служить кабинетом или столовой, как это было принято в королевских семьях — с буфетами у стен. Львиные головы, о которых говорил Каспар, также могли бы помочь, если бы потребовалось разыскать семью и дворец. Но самое интересное заключалось в том, что нигде в Нюрнберге Каспар Хаузер не смог бы увидеть ничего подобного.

Переходя ко второй части своих рассуждений, фон Фейербах отметил, что долгое заключение для Каспара, быть может, было средством спрятать его и таким образом спасти. Действительно, по воспоминаниям мальчика, его каморка была совершенно чистой, так что он всё время своего заключения ничем не болел. Там не было ни мышей, ни крыс, ни мух, ни даже пауков. Мальчик не нёс на себе никаких паразитов. Погрузив его в сон, тюремщик менял на нём одежду, стриг ему ногти и, возможно, мыл ребёнка, сколь то было в его силах. Сами рубашки, которые он носил в заключении, были, по воспоминаниям Каспара, куда белее и тоньше той, которую тюремщик заставил его натянуть перед путешествием в Нюрнберг. Кормили его мягкими белыми булочками с кориандром и укропом — действительно, уже после появления в Нюрнберге Каспар, не выносивший даже самых слабых запахов, делал исключение для кориандра и даже в позднейшие времена продолжал считать кориандровый чай отличным лекарством в случае нездоровья. Белый хлеб со специями действительно сложно было представить в качестве еды для бедняка. Хлеб этот был к тому же покрыт надрезами, чтобы ребёнку проще было разломить его на кусочки. Более того, неизвестный позаботился об игрушках. В камере у Каспара было два деревянных солдатика, деревянная собачка и т. д., а также разноцветные бантики, чтобы игрушки украшать. Неизвестный, практически единолично распоряжавшийся жизнью и смертью ребёнка, не имел бы никакой необходимости поступать подобным образом, желая погубить своего подопечного. Более того, куда проще было бы уничтожить его во младенчестве или добавить в воду несколько больше опиума, чем требовалось, чтобы его усыпить.

Кроме того, тюремщику и самому, видимо, приходилось прятаться и еду для ребёнка приносить тайком, скрываясь от любопытных глаз, что и заставило его ограничиться простейшим — хлебом и водой. Этот же тюремщик не сделал мальчику ничего плохого, более того — Каспар относился к нему очень тепло и просил в случае поимки избавить от наказания. Из всего сказанного фон Фейербах сделал вывод, что речь идёт о тайном спасении, попытке уберечь ребёнка от убийц.

Оставалось сделать последний шаг и ответить на вопрос, к какой из королевских семей Германии или соседней страны принадлежал по рождению Каспар Хаузер. Для этого стоило принять во внимание тот факт, что открытое похищение наделало бы много шума и, безусловно, попало бы в газеты. Так как ничего подобного не произошло, ребёнка должны были считать умершим. Его, собственно, и отдали на смерть, другое дело, что потенциальный убийца не выполнил приказа. Таким образом, речь шла о единственном королевском сыне, смерть которого открывала дорогу к престолу для родственника монарха, не слишком разборчивого в средствах для осуществления своего намерения. Чтобы не вызвать подозрений, ребёнка подменили на другого — мёртвого или умирающего, возможно, в тот момент, когда принц был реально болен. Незаконный наследник во избежание всякого риска для себя в будущем должен был разделаться с принцем — но здесь его планам не суждено было осуществиться. И, наконец, фон Фейербах назвал единственную семью, которая могла удовлетворить всем поставленным требованиям — великий герцог Бадена — Карл и его жена Стефания Богарне.

Великие герцоги Баденские

Рейхсграфиня Луиза-Каролина фон Хохберг, которую легенда определяет на роль похитительницы.

Карл Фридрих, маркграф, а позднее — великий герцог Баденский (1728—1811) после смерти своей первой жены Каролины-Луизы вступил во второй, морганатический брак с Луизой Каролиной Гейер, баронессой фон Гейерберг, 24 ноября 1787 года. Позднее супруг сделал её баронессой, и, наконец, — рейхсграфиней фон Хохберг. Под этим именем главная предполагаемая «злодейка» осталась в истории. На момент заключения брака жениху было 59 лет. В этом браке родилось четверо сыновей, при том что молва упорно делала графиню фон Хохберг любовницей младшего брата герцога Людвига. Так или иначе, дети графини смогли бы унаследовать престол только в случае смерти всех законных наследников мужского пола, так как по законам страны женщины не могли занимать престол.

Череду смертей открыл собой великий герцог, погибший самым неожиданным образом во время поездки в Швецию. Карета, в которой он находился, перевернулась, и он оказался единственной жертвой инцидента. Престол унаследовал его внук, Карл-Людвиг, пользовавшийся репутацией пьяницы и дебошира. По настоянию Наполеона он женился на троюродной сестре пасынка императора Евгения Богарне — Стефании. В этом браке родились двое сыновей и три дочери. Первый сын родился 29 сентября 1812 года и умер 16 октября того же года при неясных обстоятельствах. По свидетельству кормилицы, её отпустили накануне домой, но после возвращения она обнаружила стражу у покоев мальчика, и её отказались пустить внутрь под предлогом, что он заболел. Мать ребёнка, Стефания, также не смогла пройти через этот кордон. Ей отказывали из опасений, что она сама может заболеть. Затем было официально объявлено о смерти ребёнка. Второй сын, получивший имя Александр, родился в 1816 году, но не дожил до года, при том что все три дочери благополучно выросли, отличаясь отменным здоровьем.

В 1818 году, в возрасте 32 лет, умер герцог Карл-Людвиг, и ему за отсутствием сыновей наследует его дядя Людвиг, 54-летний холостяк, имевший, впрочем, несколько незаконных детей. В 1830 году он умирает (если верить народной молве — от яда), и престол занимает, наконец, старший сын графини Хохберг Леопольд, — сводный брат Людвига I по отцу Карлу Фридриху Баденскому.

Кроме этих фактов, фон Фейербах обратил внимание ещё на определённое сходство в датах. Каспар якобы родился 30 апреля 1812 года. Старший сын Стефании также родился в 1812 году, и умер 16 октября, в то время как Каспар был отдан неизвестному якобы 7 числа того же месяца. Иными словами, письмо содержало в себе ключ к разгадке тайны. Что касается даты 30 апреля, то это день рождения младшего сына Стефании — Александра. Здесь фон Фейербах предположил, что неизвестный просто спутал даты рождения обоих братьев. Кроме того, фон Фейербах полагал, что нельзя сбрасывать со счетов ненависть графини фон Хохберг к Стефании, хорошо известную современникам, да и сами слухи, упорно связывавшие Каспара с баденским домом, не могли возникнуть просто так.

Современные попытки реконструкции событий

Людвиг I, великий герцог Баденский. Легенда делает его узурпатором трона и главой заговора против Каспара.

Современные исследователи Элизабет Эванс и Генри Пис, сторонники королевского происхождения Каспара, попытались восстановить последовательность событий, случившихся накануне предполагаемого похищения. По мнению Писа, которое разделяют и другие исследователи, ребёнком, подменившим наследного принца, был сын Иоганна Блохманна, садовника в поместье графини Хохберг. Этот ребёнок был больной, нежизнеспособный или даже был отравлен. Подозрительным считается то, что именно в это время Блохманн получил пост старшего садовника и, соответственно, прибавку к жалованию. В семье Блохманнов было десять детей, но все или большинство из них умерли в младенческом возрасте. Эванс, в свою очередь, полагает, что ребёнок был куплен у крестьянки.

15 октября графиня Хохберг, накрывшись с ног до головы белой вуалью, прошла в комнату кронпринца через потайную дверь в стене, специально для неё открытую. Безопасность операции обеспечивали доверенные слуги Людвига, Буркард и Зауербек. Но, несмотря на поздний час, графиню видел лакей, который, перепугавшись до смерти, принял её за Белую даму — призрак, по легенде, являвшийся перед смертью кого-нибудь из царствующей династии. Видел её также часовой, уверившись в том, что перед ним призрак, когда графиня исчезла в глухой стене.

Кормилицу отпустили домой заранее, двум нянькам, нёсшим дежурство в комнате принца, загодя подсыпали снотворное, и графиня, беспрепятственно поменяв детей, передала кронпринца Зауербеку. Тот поспешил через тёмный парк к потайной двери, расположенной рядом с фазаньим вольером, и отдал его майору Хонненбергу, главе тайной полиции при Людвиге Баденском, который уже дожидался его в закрытой наглухо карете на улице Ринтайм. Убивать ребёнка, по мнению Писа и Эванс, никто не собирался. Поначалу его отдали на воспитание какой-то няньке или гувернантке, объявив, что младенец является незаконным сыном некой придворной дамы, чей грех нужно скрыть во что бы то ни стало.

После ребёнка перевозили ещё несколько раз. Возможно, какое-то время он находился в замке Фесте (нем. Veste) недалеко от Нюрнберга. Воспоминания о посещении этого замка оставил барон фон Тухер. По его словам, Каспар вместе со своими опекунами оказался там 14 сентября 1828 года, пять месяцев спустя после своего первого появления. Поднявшись по лестнице, Каспар вдруг остановился перед стеклянными дверями, ведущими в один из залов, явно пытаясь что-то вспомнить. На вопрос фон Тухера, в чём дело, Каспар ответил, что два месяца назад (то есть, 13 августа) видел подобные двери во сне. Фон Тухер подтвердил, что Каспар и ранее упоминал об этом сне, однако он не придал словам юноши особого значения. Кроме того, оказалось, что ему снилась и лестница, по которой они поднялись — единственно, во сне она выглядела более привлекательной. Когда вслед за тем они вошли в зал, украшенный портретами, у Каспара начался судорожный припадок. Позднее, придя в себя, он сказал, что во сне «ему будто бы принадлежал такой дом».

Далее Хаузер начал припоминать, что за дверью виднелась длинная анфилада комнат, все окна выходили на площадь, где бил фонтан. Стены комнат украшали огромные зеркала в золочёных рамах. Люстры свисали с расписных потолков этих зал. Рассказывая позднее о своём сне, он добавил, что ему также казалось, будто он лежит в постели, а рядом стоит женщина в жёлтой шляпе, украшенной пышными белыми перьями. Затем в комнату вошёл мужчина в чёрной высокой шляпе, со шпагой и крестом с голубой лентой на груди. Каспар спросил у женщины, чего она хочет. Та не ответила, а когда он повторил вопрос, молча махнула в его сторону белым платком и вышла вон из комнаты вслед за мужчиной.

Два из 4 рисунков герба, выполненных Каспаром в 1828 году.

Один из многочисленных гербов, незначительно отличающихся друг от друга из замка Бойгген

В другой раз Даумер, расспрашивая Каспара о снах, спросил, что за герб он видел (эта запись осталась в дневнике Даумера, который тот вёл в 1829—1830 годах). Каспар не знал, что значит это слово. Неясно, объяснил ли ему Даумер, или сам Каспар решил, что речь идёт о «картинке», которая в его сне была укреплена на стене и видна, если войти в дверь. По памяти Каспар изобразил эту «картинку». Рисунок уцелел до настоящего времени, а изображено на нём животное, напоминающее льва, скипетр, скрещённые шпаги и крест. В 1929 году немецкий историк Фриц Клее отыскал нечто подобное в замке Бойгген (нем. Schloss Beuggen) на Рейне, по соседству с Базелем, о котором народная молва и раньше твердила, будто здесь и содержался в своём заключении Каспар.

Предполагается, что Каспар был заключён в свою каморку, быть может, не без влияния одного события, в 1816 году наделавшего немало шума, но так и оставшегося необъяснённым. История эта была известна уже Фейербаху, однако он оставил её без комментариев.

В ноябре 1816 года неким рыбаком из местечка Гросскемпс (нем. Groẞkemps) из Рейна была выловлена бутылка с запиской на латинском языке. Содержание записки было следующим: «Тому, кто прочтёт это письмо. Меня содержат в тюрьме неподалёку от Лауфенбурга, на Рейне. Моя камера под землёй, и даже человек, занявший мой трон, не знает, где я. Большего я написать не могу, так как меня стерегут весьма жестоко и пристально». Подпись — С. Ханес Спансио (лат. S. Hanès Spancio). История эта попала в парижскую газету «Moniteur Universel», откуда её перепечатала немецкая «Hamburgische Abendzeitung». Каспару было тогда около четырёх лет, и, по предположению Мэссона, именно это малопонятное событие испугало заговорщиков, которые посчитали необходимым окончательно спрятать ребёнка от чужих глаз.

Уже в настоящее время Роберт Цингг поставил под сомнение «поэтическое» предположение фон Фейербаха, будто жизнь ребёнку сохранил раскаявшийся убийца. По его предположению, убивать Каспара никто и не собирался, более того, семья Хохбергов видела в нём возможность для шантажа последнего герцога законной династии, получившего престол в результате преступления. Действительно, будучи ещё в расцвете сил, герцог Людвиг упорно отказывался от женитьбы, перечёркивая, таким образом, единственную для вымирающей династии возможность сохранить за собой престол. Так или иначе, удерживать Каспара в заключении уже не имело смысла, и его выпустили на волю, обучив фразе о кавалеристе. Каспару, таким образом, предстояло раствориться в баварской армии (как раз в то время пополнявшейся новыми рекрутами), и навсегда исчезнуть с исторической сцены. Однако судьба распорядилась иначе, слухи о родстве найдёныша с баденской династией, источники которых так и не были найдены, встревожили нового герцога, и он отдал приказ убить найдёныша.

Элизабет Эванс называет убийцу по имени — майор Хоффенхефер, начальник тайной службы при рейхсграфине Хохберг и её детях. По её мнению, описание, сделанное свидетелями, довольно точно совпадает с его внешностью. Так это, или нет, сказать затруднительно, однако досконально известно, что архив Хоффенхефера после его смерти был выкуплен правящей династией и бесследно исчез. Во время революции 1848 года толпа забросала камнями дом потенциального «убийцы Каспара».

История Каспара получила неожиданное подтверждение в 1924 году, когда немецкая писательница Клара Хофер приобрела в собственность замок Шлосс Пильзах (нем. Schloss Pilsach) неподалёку от Нюрнберга, где во время ремонта обнаружилась потайная каморка, вполне согласующаяся с описаниями Каспара. Позднее замок был перепродан ещё раз, и новые владельцы пожелали отреставрировать непосредственно каморку. 13 марта 1982 года, когда в неё вошли, на полу обнаружилась деревянная лошадка, по цвету и форме также согласующаяся с описаниями Каспара.